ТРЕТЬЯ МОЛОДОСТЬ ИГОРЯ ГУРИНОВИЧА

Судьба порой пишет для людей такие заковыристые и невероятные сценарии жизни, что диву даешься. Игорь ГУРИНОВИЧ, которого называют едва ли не самым одаренным и ярким форвардом в истории белорусского футбола, как раз из тех, кому повесть бытия досталась отнюдь не банальная. Для старшего поколения поклонников футбола он легенда и кумир, им восхищались, возносили до небес. Гурик был настоящим асом атаки, маэстро нападения. А после того как юркий и техничный парень стал лучшим бомбардиром команды в чемпионском 1982-м да еще положил два шикарных гола в ворота московского "Спартака" и блиставшего в нем Рината Дасаева в решающем поединке за золотые награды, Гуриновича, если бы понадобилось, благодарная и восторженная публика из Москвы в Минск легко донесла бы прямо на руках. И это не гипербола, тут нет ни капли преувеличения — так действительно было.

В конце 1970-х — начале 1980-х Гуринович по праву считался одним из самых ярких и талантливых футболистов в мире, был лидером юношеской и молодежной сборной СССР. В 22 стал чемпионом Союза, а в списке лучших нападающих отодвинул за спину самого Олега Блохина. Жизнь ослепительно улыбалась ему во все свои жемчужные зубы, чтобы затем вдруг резко дернуть рубильник вниз. В 23 случился первый перелом, после которого будто кто-то развязал мешок или сглазил: травмы посыпались одна за другой. Их была бесконечная череда. Гуринович, сцепив зубы, терпел и пытался вернуться, но невидимая рука проведения вновь и вновь сталкивала его вниз. Разлад в семье, развод и поиски себя — многое ему пришлось пережить и после окончания карьеры. А потом — новая любовь и ошеломившее всех отцовство в 57 лет!

Сегодня Игорь Николаевич трудится в родном минском "Динамо" на должности специалиста по подбору спортсменов. Иными словами — тренер‑селекционер. Энергичен. Оптимистичен. Моложав.

— Ищем в состав на новый сезон толкового нападающего и хорошего левого защитника, — говорит Гуринович с порога.

— Где ищете? Форвард — это же не гриб, которых в наших лесах много: заглянул под елку, а он там сидит, красивый и свежий. Нападающие у нас уже лет 20 не растут.

Игорь Николаевич пускается в рассказ о том, что есть футбольные программы, которые позволяют отслеживать игроков, что американцы заблокировали для нас одну из лучших, но, к счастью, появилась другая. В общем, посвящает в профессиональную специфику. По сути, имеем следующее: найти классного форварда нелегко, товар это штучный. Есть вариант воспитывать своих, как было раньше, но и тут проблемка: перспективных сразу разбирают клубы с тугими кошельками. В нынешние годы прежний молодой Гуринович уже давно играл бы в "Барселоне" или "Ливерпуле", но таких самородков в белорусском футболе сегодня, увы, нет. Хотя кадры появляются. 18‑летний Трофим Мельниченко, например, сменил недавно минское "Динамо" на португальский "Порту". Игорь Гуринович верит, что из парня выйдет толк.

— Трофим — игрок с большим потенциалом. Мельниченко знаю лет с 15, и уже тогда он сильно выделялся своим дриблингом. Нестандартный нападающий. Хочу пожелать ему, чтобы он от своего стиля не отходил, у Трофима очень много хороших качеств. Но главное, что он должен понять: нет слова "не хочу", а есть слово "надо". Футбол такая штука, что ты постоянно себя преодолеваешь: хочется, а нельзя, не хочется, а надо. Жизнь и карьера футболиста — это период молодости и постоянных соблазнов, с которыми необходимо бороться и их побеждать.

— А у вас случалась звездная болезнь? Вы ведь были по тем временам настоящим мажором: в 17 лет имели постоянные зарубежные выезды, приличное финансовое довольствие, джинсы и спортивные костюмы с эмблемами "Динамо" и СССР, видели загнивающий капитализм во всем его расцвете, могли себе позволить японскую технику и кока‑колу. Мягко скажем, сильно выбивались из стройного ряда советских граждан.
— Скрывать не буду: иногда заносило, но мозги мне быстро вставляли на место. В "Динамо" это очень хорошо умели делать. И Юрка Пудышев, и Юра Курненин, и Прокоп. Тогда не церемонились. Да и воспитание было другим: каждый знал свое место. Если ты даже игрок основного состава с задатками будущей звезды, то все равно не мог зайти в столовую поесть, пока там не рассядутся опытные ребята. Помню, я на массажный стол улегся, на что Курненин тут же среагировал: "Игорек, ты чего это? Так дело не пойдет, не знаешь разве, что молодые мышцы должны переболеть…"

Брат, Пеле, Кройф и Мустыгин

— Как попал в футбол Игорь Гуринович?
— Я родом из Минска, с улицы Харьковской. Со всех окрестных дворов собирались там ребята, и мы на школьном стадионе каждый день рубились в футбол. Из тех сражений, к слову, вышло немало ребят, которые поиграли потом на высоком уровне. Один только Серега Гоцманов чего стоит!

— Не скромничайте, Игорь Николаевич, вы тоже совсем не промах.
— Меня приметил тренер Валерий Леонидович Ковалевский, который жил в нашем доме. Окна его квартиры выходили аккурат на стадион, так что наставник мог в комфортных условиях с чашечкой чая в руке отслеживать действия юных талантов. Подошел как-то ко мне. "Приходи, — говорит, — малой, на тренировку". Мне на тот момент лет, наверное, шесть всего было.

— Чем вы его так зацепили? Классно мотались?
— Шустреньким был. Для таких малышей группы на нашлось, так что заниматься я стал с ребятами на три года старше. Мне давали мяч, я становился у ворот и бил по ним все занятие. А потом легендарный Михаил Мустыгин набирал пацанов моего возраста, и я оказался под его присмотром.

— Футбольные гурманы подмечали, что в вашей игре всегда присутствовал неподражаемый мустыгинский стиль.
— Михаил Михайлович действительно много времени мне уделял: общался, учил. На тот момент он только закончил игровую карьеру, это была едва ли не первая его детская группа, был в замечательной форме и мог на поле многое показать на собственном примере. Всегда ставил меня в нападение и делился секретами, показывал и рассказывал: куда посмотреть, когда глаза отвести, стоит ли идти в обводку, отдать пас или пробить. Он знал все тонкости игры и, как рассказывали бывалые, был очень хитрым футболистом.

— А вы на кого равнялись, кто был вашим кумиром на поле?
— Очень нравился голландец Йохан Кройф и сборная Голландии: синтез воздушного и комбинационного футбола, мощного, индивидуально сильного. Мне 14 лет было, когда по союзному телевидению показывали чемпионат мира по футболу-1974 и там блистал Кройф. В более раннем возрасте восхищался Пеле, книжки про него читал. Было на кого равняться и в минском "Динамо". Смотрел, как играют Анатолий Байдачный, Петр Василевский, и мечтал оказаться в этой команде. Мечты сбываются — потом они стали моими прямыми конкурентами за место в составе.

— Насколько знаю, большую роль в вашей судьбе сыграл старший брат Александр.
— Мы рано остались без отца, он умер в возрасте 33 лет. Я совсем еще ребенком был. Брат взял надо мной полную опеку, так как мама была постоянно на работе — трудилась кассиром в продуктовом магазине. Саша подавал большие надежды в футболе. Выступал в юношеской сборной СССР вместе Олегом Блохиным, Леонидом Буряком и многими другими будущими звездами футбола, был среди них заметной фигурой — игроком основного состава. Действовал на левой бровке в полузащите. Обладал хорошей стартовой скоростью и сумасшедшим ударом. Взрывной очень: финт влево, финт вправо — и как даст по воротам!

— Слышал, что и в хоккей он играл блестяще!
— Это правда. Раньше футбол и хоккей часто совмещали: летом — на поле, зимой — на льду. Обычная практика. Саша прилично играл, у него даже стоял выбор, по какой стезе пойти. Он выбрал футбол. Но, как ни парадоксально, травму, которая поставила крест на карьере, получил как раз на хоккейной площадке: хронический вывих плеча. Рассказывал, что даже в поезде, когда ложился спать, от тряски оно выскакивало и приходилось вправлять. Сделали операцию — неудачно.

— Обидно.
— Саша в маму по природе пошел, смекалистый и мудрый. А потому в жизни не потерялся. Поступил в нархоз, куда был огромный конкурс, окончил, работал экономистом и дорос в итоге до генерального директора объединения "Белкнига". Ему было 47, когда вдруг стало на работе плохо, потерял сознание, упал и сильно ударился затылком. Спасти не удалось. Брат в моей жизни был очень важным и дорогим человеком: всегда провожал на важные матчи и турниры, встречал в аэропорту. Тяжело переживал его потерю.

Большие надежды, Марадона и злой рок

— У вас была потрясающая карьера в юношеском футболе! Никто ни до, ни после вас в белорусском футболе и близко чем-то подобным похвастать не сможет: вы становились чемпионом Европы среди юношей в 1978 году, среди молодежи в 1980-м, а в 1979-м на чемпионате мира в Японии взяли серебро, только в финале уступив сборной Аргентины с начинавшим карьеру Марадоной в составе.

— Нас мало кто в мире мог победить. Чтоб вы понимали уровень, на чемпионате Европы 1978 года в групповой стадии сборная СССР поочередно победила Грецию — 4:0, Норвегию — 4:0 и Голландию — 2:0, в полуфинале хозяев турнира Польшу — 2:0, а в финале Югославию — 3:0! Разница забитых и пропущенных мячей — 15:0 в пяти играх! До финального поединка с Аргентиной на чемпионате мира команда три года никому не проигрывала: испанцы, немцы, голландцы — мы сминали всех.

— Покопался в газетных архивах, нашел отчет о финальном матче ЧМ-1979. В матче против Аргентины вы были на поле весьма заметной фигурой: могли сами забить, а потом фланговый прорыв совершили, после которого сборная СССР повела в счете.
— Откровенно говоря, Аргентина была сильнее. В первом тайме мы еще прилично выглядели, а вот потом они нас просто затоптали. Уже тогда было видно, что Марадона — это великий игрок. После того как во втором тайме аргентинцы пропустили, их тренер, легендарный Сесар Луис Менотти, подозвал к себе Марадону и, как у нас говорят, "напихал" ему по первое число. Капитан ту же процедуру провел на поле среди партнеров. И после этого на нас словно лавина понеслась: минут за 20 пропустили трижды и в итоге золото уступили — 1:3.

— Был еще на том чемпионате довольно примечательный поединок со сборной Парагвая в четвертьфинале. Сборная СССР победила лишь в серии послематчевых пенальти — 8:7, но вы свою попытку не реализовали.
— Да, как сейчас помню: обманул вратаря, пробил в противоположный угол, однако угодил в штангу. А решающий победный удар нанес, кстати, тогда наш вратарь Виктор Чанов. Я потом еще только один раз в карьере к точке подходил, но снова не забил — на сей раз вильнюсскому "Жальгирису".

Удивительное дело! Щедро, с горочкой насыпав на долю Игоря Гуриновича таланта, судьба явно недодала ему удачи — того самого пресловутого фарта, без которого ни в жизни, ни в футболе никуда. Травмы безжалостно обрушили всю карьеру Игоря Гуриновича, но первая, с которой все началось, заслуживает отдельного упоминания. В 1983-м Гурик играл почти как бог, на пару с матерым спартаковцем Юрием Гавриловым лидируя в списке бомбардиров чемпионата СССР: к сентябрю на счету нашего голеадора было 17 мячей! Впереди оставалось еще немало матчей, и он уверенно шел к званию лучшего снайпера страны. Но... 18 сентября в игре против одесского "Черноморца" случилось страшное и, как потом окажется, непоправимое. Гуринович вновь рвал и метал, забил дважды, стадион заходился в экстазе от его скорости, финтов и неординарности, однако вдруг на мгновенье притих: любимца публики унесли с поля. Как потом выяснится — перелом ноги.

— Сломал пятую плюсневую кость, — уже без горечи (отболело) вспоминает Игорь Николаевич. — И пошло-поехало: с 1983-го по 1988-й повреждения сыпались одно за другим: преследовали переломы, растяжения, разрывы связок… Но страшно не ломаться, а восстанавливаться. Я занимался этим постоянно. Помню, стал набирать форму после очередной операции. Получил приглашение в олимпийскую сборную Анатолия Бышовца, которая выиграет затем золотые медали в Сеуле-1988, победив в финале бразильцев. Должен был ехать получать экипировку и вот ситуация: тренировка в Минске на льду. Конек попадает в трещину, меня разворачивает, и этот звук до сих пор в ушах стоит: пух-пух, как две хлопушки, — порвал связки. Приехали… Опять восстановился. Сбор в Болгарии. Играем с софийским ЦСКА. Пробрасываю мяч на ход, защитник бьет в носок. Ощущение как кипятком полили — снова вне игры. Нога потом долго не заживала: происходило постоянное кровоизлияние, пухла, гноилась.

— Как вы это все психологически переживали? Это же кошмар наяву!
— Тяжело. Но стиснул зубы и терпел. А что было делать? Жизнь такая штука: была семья, маленькие дети — их надо было кормить. Но из творчества и удовольствия футбол для меня превратился в тяжкий рутинный труд.

Третья молодость: года — не беда

— Во сколько лет вы женились?
— В 22. Как раз после чемпионского сезона. Победили в Москве "Спартак", выиграли золотые медали, отпраздновали, а потом всей командой гуляли на моей свадьбе. Гостей было очень много, человек 200. Эдуард Малофеев, как всегда, был красноречив. Какой тост произнес наш главный тренер, точно не скажу, но помню, что сорвал аплодисменты, спев: "Умоляю, ради бога, тише, голуби целуются на крыше".

— Сейчас связь с Эдуардом Васильевичем поддерживаете?
— А как же! Эдуард Васильевич еще большой молодец, регулярно бывает в динамовском офисе. Когда он здесь, шум стоит такой, что ошибиться невозможно: легенда в клубе! Часто приходит и Вениамин Арзамасцев — еще один наш заслуженный и прославленный футболист и тренер.

— Жизнь сложилась так, что с женой вы расстались.
— И отношений не поддерживаем. Дети уехали за рубеж вместе с бывшей супругой, там живут, работают. Дочка и два сына. Иногда переписываемся только с младшим: привет, пока, как дела…

— Что стало точкой невозврата? Никак нельзя было избежать разрыва, многие ведь так и живут, сохраняя брак ради детей.
— Не знаю, думаю, случился психологический надрыв. 20 лет почти прожили, младшему сыну на момент развода было всего шесть.

— Это вас еще беспокоит или уже оставили за спиной, не вспоминаете?
— Раньше переживал. Понятие у меня такое, советское: раз женился, значит, терпи. Даже если мучаешься. Но время лечит. Дети выросли, они состоялись, по миру не пошли: есть профессия, возможности для развития. Получили воспитание, образование. Так что я отпустил ситуацию. Они большие, взрослые, у них своя жизнь. А у меня своя.

— Вы выглядите очень счастливым! Каково это, кстати, стать отцом в 57 лет? Удивительная ведь ипостась: папа и дедушка в одном лице!
— Согласен. В этом возрасте к ребенку относишься совсем по-другому, иначе, нежели в молодости. Многое знаешь, многое понял, переосмыслил: где-то уступить нужно, где-то промолчать, дать ребенку выразить свое "я". А главный плюс знаете какой? Он не дает состариться!

— Максим Игоревич футболом занимается?
— В апреле ему будет восемь. Пытается. В динамовской школе, конечно.

— Что скажете о перспективах сына, глаз‑то у вас — алмаз!
— Есть взрывная скорость, хорошая частота ног… Все остальное пока в тумане.

— И последний вопрос. Вас на улицах узнают?
— Вы знаете, да. И довольно часто. Руку жмут, говорят, что классно мы играли, дарили радость. Как‑то в период пандемии, когда по городу все ходили в масках, перебегал дорогу. Навстречу прохожий. Останавливает. "Вы, — спрашивает, — Игорь Гуринович?" Киваю. "А как вы меня, — задаю вопрос, — узнали?" Лица-то не видно, одни глаза. "Ваш бег, — отвечает. — Я его прекрасно помню…"

Сергей КАНАШИЦ, "СБ. Беларусь сегодня", фото Кирилла СТАСЬКО